Пение птиц. Первое что он услышал было пение птиц, во многих фильмах именно этот приятный звук повествует о пробуждении, для него же это был самый долгожданный звук в мире, это были не простые птицы. Местные. Как ни странно, за 108 дней такие вещи запоминаешь и они становятся частью твоего образа жизни, как шум кофеварки по утрам. Затем подоспела боль. Конечно, куда же без нее, причем обнаружилась она в самых неожиданных местах. Больше всего болела спина, и от того, что на ней он как раз и лежал легче, мягко говоря, не становилось.
- Эй, Джек... - донесся тихий обрывистый голос. - Дже-ек, вставай, у тебя еще много дел.
Веки резко подскочили вверх. Как же он хотел ощутить это дежа вю и увидеть в вышине раскачивающиеся кроны деревьев, но едва он открыл глаза, его взору предстало девственно-чистое небо. Только солнце слепило и приятно грело кожу. От этого вставать и заниматься какими-то делами хотелось все меньше и меньше, но эту относительную идиллию прервала некая фигура, склонившаяся над Шеппардом. Лица из за ярких лучей было не разглядеть, но очертания лысины просматривались. Самозванец любезно протянул руку. И как бы Джеку не хотелось ее сломать в отместку за обман, помощь пришлось принять. Медленно, но верно, извиваясь по пути, он поднялся на ноги и первым делом скинул с себя изрядно пропитанную кровью куртку. Кепка же понятным образом исчезла в небытие уже где-то в воздухе.
Похлопав пару раз глазами со все еще размытым фокусом, Джек обнаружил, что находится у подножия какого-то холма, неподалеку от него располагался пресловутый лес, из которого словно торчала миниатюрная скала.
- Прости, конфети и таблички с надписью "Добро Пожаловать" я сдал в багаж. - Усмехнулся ЛжеЛокк.
- Ну и как... как это произошло ?.. - поинтересовался вновь прибывший хирург, не обращая на его слова внимания.
- А, ты об этом? Да все просто: самолет напоролся вон на ту скалу, - он кивнул головой в сторону последней, - его "перерезало" на две части, (кстати, ничего не напоминает?), ваши последователи на вершине холма, живы почти все, ну а хвост... хвост в смятку.
Джек хотел что-то сказать, но с его губ сорвался лишь неопределенный звук, комментарии на этот счет у него не были припасены. В неловком молчании он начал взбираться на холм.
- Стоп... тебя по прежнему никто, кроме меня не видит? - обернулся Шеппард.
- Именно.
- Но почему?
- Потому что я так хочу, - Самозванец вскинул руки и, перегнав Джека стал подниматься наверх.
Так они вместе преодолели половину пути, особо теплые элементы одежды оставались позади. Спустя еще некоторое время, до ушей стали доносится характерные крики о помощи. Док даже не ускорил шаг, фальшивый Джон поджал губы как бы про себя оценивая сие безразличие. Ну вот и конец, осталось одно препятствие, но спина давала о себе знать и Джеку оно поддалось особенно тяжело. Он подтянулся и оказался на четвереньках, разогнул спину и ему предстала ужасная, но до мурашек знакомая картина: передняя часть летательного аппарата охотно демонстрировала свои покореженные внутренности, в салоне рядом с образовавшимся от удара импровизированным входом были аккуратно сложены три тела: судя по форме один из пилотов, еще какой-то парень и... та стюардесса, что обслуживала его(Джека) перед падением. Неподалеку валялись остатки лопастей и турбин. А вокруг всего этого безобразия по традиции суетились и паниковали люди, даже не подозревавшие куда попали, на скидку человек 30, меньше, чем тогда. Какая-то девушка склонилась над бесчувственным телом по-видимому своего мужа:
- В-врач..! Здесь есть вра-ач?.. Помогите... умоляю..!!
Джек скрипнул зубами и опустил голову.
- Если тебе интересно, именно эти дела я имел ввиду, - произнес невидимый спутник.
- Забудь, - отрезал Шеппард. - Никого я не буду спасать... теперь мне известно к чему это приведет, - он указал пальцем на себя, - это уже бесполезно, они обречены, как и я. А я просто хочу найти Джулиетт и Сойера.
- Ну что ж, - ЛжеЛокк вышел вперед и зашагал вокруг обломков, - тогда расслабься и получай удовольствие. Я еще навещу тебя, совсем скоро. - под его ногами начал проступать дым. - Только учти вот еще что: здесь в двух шагах станция "Стрела", а чуть дальше новый лагерь Других. Я думаю ты знаешь, что делать. Не для людей, так для себя. - С этими словами он исчез в черной поволоке.
В тот же миг мимо пронеслась одна из выживших. Брюнетка и... невероятно красивая. Ее глаза были красными от слез, но на лице читалось выражение собранности и решительности. Сжимая в руках спирт, повязку и немного другого, найденного в попыхах, медицинского хлама, она подбежала к умоляющей женщине и принялась латать пострадавшего. Казалось бы, что такого, в том, что на борту оказался еще один врач(хотя в его случае теперь правильнее было говорить "человек с медицинским образованием"), но сейчас Джека жгло изнутри это чувство как в детстве, вроде бы твоя любимая игрушка тебе уже до чертиков надоела, но когда кто-то другой с ней играет все равно очень неприятно.
Подобно своему новому дымчатому знакомому, он начал методично прогуливаться из стороны в сторону. Паникеры все еще продолжали носится по широкому холму, непонятно чего добиваясь, и в конечном итоге один такой врезался прямо в него. Шеппард потерял равновесие и со всего маху шмякнулся о камень, так удачно расположенный прямо под местом падения. Удар пришелся прямо на кровоточащую рану, спина вспыхнула от новой волны агонии и он по инерции издал звонкий истошный крик, который естественно не остался без внимания. Брюнетка-доктор тут же прискакала на зов, видимо закончив с предыдущим пациентом. Переполненные тревогой голубые глаза, внимательно изучали нового.
- Не... ненадо, я в порядке, все хорошо... - пролепетал Джек. И чтобы четче выговаривать слова, не обращая внимания на боль, немного приподнял туловище. Песок под ним тут же окрасился в багровые тона, девушка, едва заметив это, схватилась за спирт и тряпку. Багровое пятно все росло и росло в площади, по мере этого в глазах начало мутнеть, а незнакомка терять свои прекрасные очертания...

В этот раз пробуждаться было не так болезненно. Пациент растянулся на матрасе в виде сухих листьев, на которые его уложили и стал наблюдать за медленно заходящим в океан солнцем. Стояли сумерки, а горизонт все еще освещался красотой заката. Шеппард вздрогнул от неожиданности, когда услышал слева от себя все тот же женский голос. Она сидела на бревне и поливала ветки перед собой остатками спирта. Соприкоснув их с дешевой зажигалкой, девушка получила желаемый результат и ее лицо озарилось в новом свете.
- Выглядите намного лучше.
- Это если на лицо не смотреть, - усмехнулся он.
- Оливия, - протянула она руку, немного улыбнувшись. - А вы... ваше лицо мне знакомо, мы раньше не встречались?
Джек тяжело сглотнул и нахмурился. Если в нем узнают пассажира Ошеаник, это будет чуть больше, чем катастрофа, по крайней мере для него.
- Не думаю. Я Дже... эээм... Джон. Да, меня зовут Джон. Джон Локк...

Этой ночью почти никто не спал, включая его, их можно было понять, но Джек, точнее теперь уже Джон, в отличие от них был абсолютно спокоен, да и в отключке он провалялся достаточно. Так что, если опустить бинты, чувствовал он себя бодро, поэтому пришло время действовать. Разжиться стволами, чтоб Другие не признали его за «новичка» и начать активные поиски друзей. Ну, хоть Дымового Монстра не будет наверняка, а это значительно облегчит поиски.
– Оливия, – начал Джон. Она по-прежнему сидела возле него, потому как каким-то чудом он являлся тут самым серьезным пациентом. В руках Оливия сжимала темные очки, по-видимому, очень дорогие, взгляд ее был таким отрешенным, что поначалу казалось, она заснула с закрытыми глазами.
– А?.. А, Джон. Извините. – Заметив вопросительный взгляд, она поспешила объяснить, – подарок мужа. Невероятно как они не разбились.
– Скучаете по нему. – Это было скорее утверждение уже опытного «Робинзона», чем вопрос.
– Да. – Вздохнула она.
– Уверен, он по вам тоже.
– Спасибо вам, но его уже нет в живых, – Оливия знала, что сейчас будет, поэтому тут же поправилась, дабы избежать утешений. – Нет-нет, это случилось много лет назад, я уже смирилась. Просто… в такой ситуации… я больше всего хочу, чтобы он был рядом. Кстати, а кто такая Кейт? – она переменила тему так молниеносно, что Джон не сразу сообразил, о чем идет речь, а когда сообразил, оцепенел от изумления, – в бреду, ты называл меня так, пока я тебя чинила. – Пояснила Оливия.
– Девушка из прошлой жизни, – неожиданно для себя сказал Джон. А у Джека внутри него это имя вызвало сильные чувства.
Послышались приглушенные в песке шаги, к костру подбежал, уже успевший себя зарекомендовать, парень чуть старше двадцати. Зарекомендовал он себя не лучшим образом, поэтому Джон про себя называл его Бун. Он обратился к девушке.
– Там это, вас зовут, там, это самое, плохо кому-то стало. Ваще я бы сам справился, но мне сказали вас привести. Вот. Как-то так.
На самом деле Оливия начала собирать соответствующий инвентарь, как только "Бун" с ней заговорил, это было логично (и до боли, черт возьми, знакомо), ведь кроме как медперсонал она здесь была не нужна. Вскоре, после того как оба удалились у Джона, наконец, появился шанс уйти по-французски. Правда во Франции дезертиров расстреливали на месте, но до этого, будем надеяться, не дойдет. Они расположились около самых джунглей, чтобы скрыть больного, тогда еще Джека, в тени. Сейчас он был Джоном Локком, а Джон Локк преодолеет все, особенно боль. Он отломал самую толстую ветку, до которой мог дотянуться и, опираясь на свою самодельную трость, начал медленно подниматься, за этим делом его сопровождала та самая, нестерпимая боль. Крепко встав на ноги, Джон похромал в заросли. Локк знал, что лагерь недалеко от места крушения хвоста 815-го, поэтому, как и говорил Дым, до «Стрелы» шагать не так долго. Метров через 400 он остановился и, с удушающей отдышкой, весь в поту, облокотился на дерево, боль была просто невыносимой, слишком рано он начал двигаться, да еще так активно. «Человек с медицинским образованием» знает, что это нехорошо, это нифига, блин, не хорошо. Вдруг его просто осенило, с лихорадочным рвением Джон зашарился по карманам брюк – собственно, только они на нем и остались – и извлек оттуда почти пустой пузырек аксикадона, на дне завалялись четыре спасительные таблетки. Три были приняты сразу, чтоб наверняка, «человек с медицинским образованием» понимает, что это перебор, офигенно большой, блин, перебор, но сейчас боль притупила рассудок. По стечению времени она заметно притупилась, и Джон ускорился, но трость оставил, чтобы расчищать путь. На небе давно просветлело, интересно, что сейчас думает Оливия с остальными? Что его утащил монстр? Да, Кейт бы тут же бросилась его искать. Джек усмехнулся, а Джон продолжал путь с серьезным лицом. Теперь он Локк. Локк не док, Локк не добродушный, улыбающийся и помогающий всем самаритянин, он бородатый, угрюмый и посылающий всех к черту абориген.
С двумя привалами, если лежание под ветками и ополаскивание в речушке можно так назвать, к трем часам дня он добрался до контрольной точки. Металлические двери заросли всем, чем только можно. «Я думаю, ты знаешь что делать. Не для людей, так для себя». Самое смешное, что Джек тогда понятия не имел, что делать и что там вообще лежит, а спросить не успел. Но Джон знал, непонятно почему и откуда, но знал. Что там, в секретном втором дне у двух ящиков лежит оружие, три ружья в одном и четыре пистолета в другом. Это странное знание пугало его, но, несмотря на все, Локк двинулся вперед. Двери со скрипом отворились, комната, которая отпечаталась у него в голове неизвестно как предстала во всем своем омерзении. Тут не было практически ничего, кроме этих ящиков. Один из них он открыл с трепетом, как будто вспоминая того, чего не было. Невероятное чувство. Выкинув всякий хлам, наподобие книг и каких-то сломанных микросхем, Джон отодвинул махровый платок под цвет ящика, предназначенный, для скрытия еле заметного кодового замка в самом низу. Такие обычно делают на кейсах и чемоданах, комбинация из трех чисел. Без замедления и сомнения он ввел «316», ему показалось, что это очень важное число. То же самое он проделал и со вторым ящиком, как ни странно там оказалось оружие. Джон взял ровно одно ружье и пистолет. «Не для людей. Так для себя», все верно…–
– Подожди, – прозвучал Джек из глубины сознания.
– Тебя больше нет. – спокойно отозвался Джон. – Сейчас, на этом острове я наконец понял, что тебя больше нет. Я обрел имя, обрел целостность.
– Ты ошибаешься, я был всегда.
– Я тоже, Джек, я тоже. Я сидел у тебя в душе с самого твоего рождения и ждал момента, когда же ты, наконец, сломаешься и вот они, обстоятельства, которые переломят даже самых сильных. – Локк, конечно, имел в виду остров. – Я проявился ровно в тот момент, когда ты упал сюда. Это было первой стадией, и с каждым днем, прожитым тобой на острове, я становился все крепче, а ты все угасал. С каждым днем, видя все эти чудеса вокруг, ты утратил все свои идеалы, ты становился человеком веры. Потом ты потерял свою драгоценную Кейт, стадия номер два. Тут-то я и вышел в свет с невероятной силой. И наконец, со смертью Джереми Бентама завершилась последняя стадия, имя. Ты сломлен, Шеппард. Окончательно.
– Да, ты прав. Но две вещи во мне не убить никогда. Это желание помогать людям и…
– Любовь к Остин, – брезгливо сморщился Джон. – Розовые сопли в сахаре, да и только.
– Как бы ты не хотел, эта часть меня всегда будет жить. – Они в унисон схватились за голову и упали на колени, Джон кричал что-то, а Джек говорил, практически приказным тоном. – Сейчас ты не будешь никого искать, сейчас ты пойдешь и поможешь всем этим людям, потому что только ты был здесь и сможешь защитить их от всех опасностей. Именно твое знание поможет избежать того, что предстояло 815-му рейсу.
С этого момента Джон Локк исчез, как и Джек Шеппард, на ноги поднялся совершенно новый человек, он взял все оружие, что было в ящиках, и направился обратно в лагерь. Это по-прежнему был Джон, он все еще носил бороду, был мрачен, угрюм, но теперь это был и Шеппард. Он готов был помогать и, что самое главное, любил Кейт.
Джон Шеппард.
Джек Локк.

Как назло местом крушения, а соответственно и лагерем на ближайшее время оказался гигантский холм, переходящий в джунгли, мало того, что единственным источником тени в особо жаркие моменты дня были обломки того самого аппарата, приведшего их сюда, так еще и сам склон не вызывал доверия, подъем и спуск давались особенно тяжело, в первом случае физически, во втором – морально. Согласитесь, перспектива свернуть шею в свой третий день на необитаемом острове не очень воодушевляла.
Оливия сидела на месте, где склон превращается в слегка выпуклую поляну, свесив ноги и уставившись на море – благо, хоть до него было рукой подать – на ней красовались изящные очки, подарок любимого, купленный перед полетом. Интересно, что будет, когда выясниться, что ее муж погиб два дня назад, а она выжила по нелепой случайности, просто захотев в туалет. Наверное, если бы, она уговорила его сэкономить деньги и не лететь первым классом, если бы она не выпила слишком много, ожидая посадки в ресторане, если бы она тогда не ушла из хвоста, если бы хоть что-то из этих событий не случилось, Оливия уже спала бы вместе с ним вечным сном возле одинокой скалы.
– Ну как ты? – Сьюз, чернокожая стройная дама осторожно приблизилась со взглядом, полном сочувствия. – Он жив, вот увидишь, главное верить.
Она покачала головой:
– Нет, без вариантов. Он мертв.
– Откуда ты можешь знать?
– Ты просто не видела его ранений, обычный человек не смог бы уйти дальше пары метров по собственной воле. Без вариантов, – повторила Оливия. – Джона утащил зверь, а значит без вариантов. И все потому что я не уследила, потому что, если бы меня не позвал Тобби, если бы я не ушла, я бы тоже стала закуской! Ну почему, почему это проклятие преследует меня?! Почему я всегда остаюсь в живых засчет других смертей?!!
Собеседница отпрянула назад, ее лицо выражало великую жалость к этой женщине, Оливия сорвалась, и это было еще одной ее ошибкой.
– Что ты имеешь в виду? – дрожащим голосом спросила Сьюз.
– Забудь. Пойдем к остальным.
Пассажиры рейса «Ошеаник-118» зря времени не теряли, под железным навесом, представлявшим из себя огромный кусок крыла, расположились Тобби и заправский байкер, не отличающийся хорошими манерами. Он не назвал своего настоящего имени, лишь кличку в банде: Голиаф. Многие бы подумали, что с таким прозвищем его стоит обходить стороной, но Оливия знала, что все это не больше, чем понты. Они играли в нарды, видимо выудили в одном из чемоданов, в абстрактном хаосе разбросанных по всей округе.
– Чё, мать, хандра заела? – оскалился байкер в жуткой улыбке, – иди сюда, тяпнешь вискаря. Пользуйся, пока можешь, Голиаф пока добрый. – Нередко он начинал говорить о себе в третьем лице, признаться, это очень раздражало.
– Если ты еще не понял, его вполне возможно утащил зверь. – Удивительно, но даже, несмотря на вызывающие нотки, голос Сьюзан оставался мягким, как у учительницы младших классов. Вполне возможно, ею она и была. – А значит мы все в опасности.
Байкер заржал:
– Да Голиаф этого «зверя» голыми руками разорвет, подвесит его за яйца во-он на ту пальму. – Он снова разразился смехом.
– Ага! – Подхватил Тобби. Во-он на ту!..
– Заткнись сопляк. – Все еще с улыбкой шакала прорычал Голиаф.
Тобби понурил голову.
– Нет, а если серьезно? – вставил кто-то из толпы зевак. – Чем мы будем защищаться?
Внезапно в воздухе прозвучал громкий отчетливый звук хлопка, из-за особенностей ландшафта он прокатился по всей поляне. Пуля впилась в навес в нескольких метрах от плеча Голиафа. Тот с ужасом вскрикнул и повалился на спину. Все в унисон обернулись к источнику выстрела.
– Этим. – Громогласно объявил стрелок. Вокруг его оголенного торса было обвязано четыре ствола, а в каждой руке он держал по пистолету, остальные заткнул за пояс.
– Это еще кто? – опять донеслось из толпы.
Оливия замерла, дыхание на мгновение перехватило.
– Джон Локк, – сказала она с придыханием и восторгом. – Джон Локк! – Толи чувство того, что он не погиб из-за нее, или не погиб вообще, то, что он цел, принесло ей такую радость, что, не сумев контролировать порыв, она подалась вперед и сжала его в объятьях. – Джон Локк!!

Идти было тяжело, груз за спиной довольно пагубно сказывался на скорости, так Джон, наверное, еще никогда не уставал. Соответственно привалов стало еще больше, ему даже удалось побаловать себя полноценным сном. Поэтому обратно он шел где-то в два раза дольше, на скидку сутки.

Если хочешь изменить мир - начни с себя