* * *
Меня никогда не интересовало – многие ли люди с точностью до дня и часа могут вспомнить, когда их жизнь совершала крутые повороты. Когда я говорю – крутые, я имею виду, крутые настолько, что тот человек, которым ты был после этого, кажется спустя совсем небольшое время совсем чужим и безвозвратно далёким…
Я такой день помню.
Те, кто знал меня с детства, наверняка уверенно назвали бы переломным для меня тот день, когда я спалила дом, в котором прошло моё детство… И будут неправы.
Потому что и этот день, сменивший тягостную череду серых недель и месяцев пёстрым мельканием чужих городов и имён, наполненным сводящим с ума ощущением струящегося по венам адреналина, тоже теряется в мутной дымке того прошлого, которое мне хочется забыть, того прошлого, которое ДО.
Рубежом и точкой отсчёта для меня стал совсем другой день…
Именно начиная с него, мне хочется помнить свою жизнь, всю, от и до – и хорошее и плохое.
С тех самых ярких звёзд над островами Фиджи. Я вижу их не в небе, я вижу их отражение в твоих тёмных глазах, и поэтому помню каждую. Даже сейчас, когда тебя нет рядом.
Я помню скрип узкой корабельной койки, когда, выкрикнув друг другу в лицо все, что мы знали и чувствовали, все обвинения и извинения, мы падаем на неё, пьяные от того самого адреналина и ощущения достигнутой, наконец, свободы, и доводим друг друга просто до изнеможения, не в силах насытиться близостью…
Я помню пряные вздохи океана, баюкающего корабль, помню твои руки, обнимающие меня за плечи и твой шёпот у меня за спиной: «Всё будет хорошо, мы вернёмся за ними…»
Я помню твоё изумленное лицо, когда корабельный врач, тот самый, с жутковатым пронизывающим взглядом, приносит в нашу маленькую каюту Аарона, утверждая, что один из матросов нашёл мальчика, спрятанного кем-то под одной из шлюпок. И ты, и я мгновенно понимаем, что он лжёт, но нам ещё кажется, что вдвоём мы сможем распутать любую ложь, что вместе мы неуязвимы – я помню это ни с чем не сравнимое ощущение, хотя оно и было таким недолгим…
Я помню приватную беседу, на которую немедленно по прибытию на Фиджи, пригласили нас крупные чины авиакомпании Оушеаник... Помню, с каким жаром ты начинаешь говорить, что на самом деле выживших намного больше… И как крепко сбитый седой человек с британским акцентом отводит тебя в сторону и что-то тихо объясняет, едва заметно указывая взглядом на нас с Аароном. Я помню, как опускаются твои плечи, снова придавленные непосильным грузом…
Я помню дом, который мы выбираем вместе – большой, светлый, с верандой, бассейном, двумя каминами и четырьмя спальнями, одна из которых нашими общими усилиями превращается в детскую, а другая – в твой кабинет, который ты заваливаешь картами, схемами и чертежами.
Я помню пожар, начавшийся в этом кабинете. Причиной его посчитали тогда неисправный камин… но ты перестал держать в доме карты.
Я помню, как ты старался казаться счастливым и беззаботным, вести ту самую жизнь, к которой мы оба так стремились, но которая утратила какую-то очень важную часть своей привлекательности, потому что у неё были рамки, навязанные кем-то извне…
Я помню, как ты целовал и щекотал меня, добиваясь, чтобы я засмеялась, как играл с Аароном, как радовался его неразборчивому лепету. Я помню жаркие бессонные ночи и тихие дни, наполненные сладкой истомой….
Я помню, как просто окаменело твоё лицо, когда в один из таких дней Аарон подполз к тебе и, ткнувшись лбом в твои колени, отчётливо произнёс: «Па!», и каким взглядом ответил ты на моё робкое: «А, может быть, пусть?..»
Помню, как ты весь вечер не выпускал Аарона из рук, словно прощаясь с ним, и как ни разу больше не прикоснулся к нему…
Помню, как впервые ты приходишь с работы пьяным. Точнее – от тебя пахнет так, будто в ближайших трёх барах больше не осталось более или менее приличной выпивки после твоего набега… но глаза твои абсолютно трезвы и полны отчаяния…
«Я видел Бена», - коротко говоришь ты, и закрываешься от меня в кабинете. Я весь вечер прислушиваюсь к тому, что происходит внутри, не решаясь войти. Ты не кричишь, не плачешь, не швыряешься стульями… Но лучше бы ты делал это – тогда бы я знала, что ты будешь в порядке, что все расскажешь мне утром, что мы вместе будем думать, как справиться с тем, что на нас свалилось.
Я помню, каким пустым был наутро дом, в котором больше не было тебя. Помню, как плакала и рвала в клочья твою записку, в которой ты написал только, что любишь и просишь прощения…
Я помню, как нашла твою старую квартиру, и обнаружила в ней все уцелевшие после пожара карты, и тебя – молчаливого и виноватого, но уверенного в том, что поступаешь правильно.
Я помню все условия и обещания, которые прозвучали в ту ночь…
Каждый вечер, когда я ложусь спать, я перебираю эти воспоминания как драгоценности, аккуратно уложенные в шкатулку – они все мне нужны, и плохие, и хорошие – каждое мгновение моей новой жизни. Я не хочу оставлять всё это позади, потому что, помня всё это, зная, что ты жив, что ты не сдался, я могу быть уверена в том, что эта новая жизнь будет иметь продолжение, и оно будет связано с тобой.

Целых 3 года Джек Шепард (M. D.) /Модератор ролевой