спасибо за такой объемный отзыв Интерес и одобрение читателей - лучший стимул для нас с Антоном

moidodir, Vice-consul, , очень качественно и достоверно переданы характеры Бена и Уидмора, они неоднозначны и многогранны, у них есть не только планы и цели, но также слабости и тайны, поэтому им начинаешь сопереживать.

это МЕГА, КРУТО, СУПЕР!!!
вот как это...

ну а теперь успокоилась и более трезво

во первых - это все очень по ЛОСТовски.. вперемежку, кусочками, не всегда понятно, но всегда загадочно и таинственно, иногда предсказуемо, а иногда просто взрыв мозга!

во-вторых... я че то плохо помню уже ЛОСТ (надо будет пересмотреть ) но по моему это канонично... я права?

в третьих... что точно канонично, так это сам Бен... он у тебя, и твоего соавтора вышел ну просто уау... настоящий такой Бен, строящий планы, плетущий интриги, и не лишенный при этом обычных человеческих амбиций и эмоций
Бен, на мой взгляд один из самых сложных персонажей... никогда не знаешь что он выкинет, с другой стороны это в какой то степени и облегчает задачу автора - всегда можно сослаться на его непредсказуемость...

ну и отдельное тебе спасибо за моего любимого Ричарда... он у тебя вышел тоже очень похожим... мне аж вновь захотелось про него писать... а то я что-то совсем забросила своего Бессмертного

в общем, Антон... я давно подозревала что ты большой талант, но теперь я еще раз в этом убедилась.. с нетерпением буду ждать продолжения))))
и твоему соавтору тоже спасибо и респект!

Всегда Ваша, Модератор Маша

Si vis pacem, para bellum*

Ночь - особенное время. Стоит тьме опуститься на землю, и все привычное видится по иному. Звуки становятся неясными, очертания хорошо знакомых предметов приобретают некую таинственность, и даже в шелесте крон деревьев можно услышать отголоски чьих-то шепотов.

- Вернитесь…
- Это он.
- Мы ждем… все еще ждем.
- Избранный…

Ночные джунгли – не место для людей, даже другие не посещают их без особой надобности, опасаясь покидать хорошо известные, безопасные территории. Выжившие после падения Ошаника 815 тоже стараются особо не удаляться от берега. Они мало что знают, но и этих крох достаточно, чтобы держаться от джунглей подальше. Иногда не нужно знать, достаточно прислушиваться к инстинкту самосохранения… Впрочем, всегда находятся те, кто следование голосу разума полагают трусостью. И как ночные бабочки летят на огонь, стремятся навстречу опасному неизвестному. Так рождаются герои… и гибнут глупцы. Естественный отбор во всей своей красе.

Тому, кто, медленно брел по кромке пляжа, в темноте опасаться было нечего. Ночь, вызывающая какие-то глубинные смутные опасения у каждого человеческого существа, для него была мягкой и уютной. Легкий ветерок раздувал его широкие белые полотняные штаны и белую же рубаху, подпоясанную простой веревкой, а босые ноги уверенно ступали по воде, отзывавшейся тихим плеском. Шаг за шагом, он медленно шел, заложив руки за спину, устремив взгляд в сторону океана, словно наслаждаясь ночным горизонтом. Словно, несмотря на темноту, он мог видеть корабль, стоящий на причале в нескольких десятках миль от берега.

- Доволен? - Голос возник, словно из ниоткуда, но тот, к кому он был обращен даже не потрудился обернуться, услышав его.

- И тебе тоже доброй ночи. Приятная погода, не правда ли? Располагает к прогулкам и размышлениям. Присоединяйся.

- Deja Vu – вздохнув, ответил мужчина, лет 35-40 на вид, одетый в такие же полотняные белые штаны и черную рубашку, и опустился на песок, игнорируя холод. – Все время одно и тоже: пейзаж, разговоры… люди. Пластинка все крутится и крутится, а ты никак не наслушаешься. Не пора ли сменить репертуар?

- Не нам решать – остановившись, пожал плечами первый. – Все зависит от них.

- Чушь! – резко бросил в ответ его собеседник. – Ты призвал их сюда, чтобы доказать мне свою правоту, и ты очередной раз проиграл. Они – мои. Так было, так будет. И ты ничего не сможешь с этим поделать, потому что такова их природа. Почему ты просто не желаешь смириться, и признать свое поражение?

Помолчав, он ядовито усмехнулся, и добавил:

- Как будто ты умрешь от этого.

- Как будто это имеет для тебя значение – все так же спокойно отозвался первый. – Моя смерть все равно не освободит тебя.

- О, это очень даже имеет значение… потому что я хочу уничтожить тебя. Больше, чем чего-либо еще.

- Причина и следствие, брат мой, причина и следствие. Не забывай, что есть что.

- Прошло столько времени, что уже не важно, что есть что, брат мой. Я найду способ, не сомневайся.

- Я знаю, ты уже говорил это - вздохнул первый. Он наклонился и вынул из воды камешек, обтесанный волнами и песком до такой степени, что он стал гладким и округлым. Он протянул его на раскрытой ладони в сторону собеседника:

- Знаешь, это когда-то был кусок скалы, острый, колючий, изломанный. Посмотри на него теперь, каким он стал, со временем. А время, брат, для нас не имеет значения.

Тот поднялся на ноги одним стремительным движением и шагнул вперед, замахнувшись, словно собираясь оттолкнуть или ударить протянутую к нему ладонь, но в последний момент остановился, передумав.

- Ты и твои аллегории… я сыт ими по горло. Ничего и никогда не изменится между нами. Они – он, презрительно улыбаясь, неопределенно махнул рукой в сторону Острова – тоже никогда не изменятся. Все уже давно кончено, а твой прогресс на самом деле – нежелание признавать очевидное. Но я заставлю тебя это сделать. И все они вместе и каждый по отдельности послужат этой цели. Я заберу их всех, одного за другим, каждую фигуру. Снова. Шах и мат, братец.

Резко отвернувшись, он быстро пошел прочь от берега и скоро растворился во тьме, среди зарослей. Оставшийся на берегу повертел в руках камешек, улыбнулся, и, размахнувшись, забросил его в океан, постоял, вглядываясь с воду, словно видел на ней круги, хотя это было абсолютно невозможно, и тихо произнес:

- Я тоже люблю тебя, брат. Я верю. В них, и в нас.

И он вновь неторопливо двинулся вдоль кромки воды, по берегу, не оставляя следов на песке.

* Кто хочет мира, пусть готовится к войне.

Добавлено (22.12.2009, 00:26)
---------------------------------------------

Вот, пожалуй, выдержки из тех цитат, которые дали мне ощущение присутствия.

я очень рада, что тебе понравилось, Антон, тоже, думаю, будет доволен. Действительно, эта глава больше похожа на интерлюдию, идущую вне основных событий... но являясь их источником. Ну и... нам так мало показали пока что Д и АД, я просто не могла удержаться от искушения!

Что правда - то правда..! Мы пока можем только догадываться и строить версии.
Но твой вариант - где между ними все же братская любовь, несмотря на разногласия, - мне по душе. Почти уверена, что так и есть, что они единое целое.

Не надо удерживаться от искушения, упаси Боже!
Последнее время, в ожидании 6-го сезона, я живу в большей мере благодаря фантазии и версиям, изложенным в литературном творчестве близких мне по восприятию Лоста форумчан.
Творите, пожалуйста!
По фактам прошлых сезонов уже почти все разобрали, совсем немного осталось :), спойлеры поддерживают нас, не дают умереть от информационного "голода". А полету фантазии так помогает творчество авторов раздела Фан Фикшн! Не каждому человеку дано так красиво излагать свои мысли, как получается у вас.

У вас такой спетый "союз писателей", что, думаю, что - да. И надеюсь на продолжение сюжетной линии и от него.

Hoc erat in fatis*

Так было суждено (лат.)

Трескучие морозы 1764 года столица переживала по домам. На улице было почти не видать ни людей, ни экипажей. Даже вездесущие лоточники, осмелившиеся, было, с утра сунуть нос наружу со своим товаром, к обеду пропали с проспектов и улиц. На таком холоде горячие пирожки и расстегаи очень быстро превращались чуть ли не в ледышки, а покупателей не было. Редкие прохожие старались как можно быстрее добраться до места, чтобы спрятаться от небывалого холода, не останавливаясь на перекус. И в этой странной для обычно оживленных столичных улиц тиши топот копыт и шум трясущейся по брусчатке кареты был слышен за версту. Тянула ее четверка лошадей, заботливо укрытая попонами, а дверцу украшал герб, с которого на притихшие улицы гордо взирал золотой крылатый лев на лазоревом поле, хорошо известный в Европе, ибо принадлежал он республике Венеция.
Подкатив к дворцу, где изволила «сносить стужу» государыня, карета остановилась. Подоспевший караул из дюжины солдат окружил незваных гостей. Занавеска окна вдруг резко дернулась в сторону, и чье-то лицо, недовольно скривив рот, что-то пробурчало, глянув на офицера. Тот в свою очередь предпринял попытку открыть дверцу, предусмотрительно положив руку на эфес шпаги.
– Ах ты, собака, сучий сын! – дверь кареты с треском распахнулась изнутри и офицер, не успев опомниться, получил удар сапогом в нос.
– Рота! В ружье! – успел скомандовать он, валясь с ног.
– Куда, сволота! Всех с потрохами в Петропавловской сгною! – огромных размеров мужчина вылез, наконец, из кареты.
– Батюшка! Алексей Григорич! – один из солдат от удивления выронил ружье.
– Признали?! А ну отворить послу венецианскому! Ну, нечисть, изведу! – пригрозив кулачищем солдатам мужчина снова забрался в карету.
Ворота в Петергоф были тот час распахнуты, и экипаж покатил по подъездной аллее.
– Вашблагородие! Ушибся? – двое детин в мундирах принялись поднимать офицера с залитым кровью лицом.
– Это что ж было то, братцы! Что за ирод такой?
– Это, Вашблагородие, Орлов Алехан… - один из караульных принялся забивать офицеру трубку. Вместе с ним в гвардейских казармах блох кормили, вместе Матушку ставили… он тепереча в графьях у нас… приближенная особа, стало быть…

Подкатив к парадному, карета остановилась. Подоспевшие лакеи открыли дверцы и трое мужчин, с уже виденным нами великаном, укутанные по глаза воротами шуб, проследовали по ступеням в залу.
– Доложи императрице! – с порога прокричал Орлов церемониймейстеру. - Скажи так: граф Орлов, посол венецианский, да академик российский с означенным господином.
– Ккк-ак величать изволится господин? – дрожащим голосом спросил придворный.
Но, натолкнувшись на раздраженный взгляд Орлова, тот час скрылся из виду.
– Скидывайте шубы, господа – пробасил Орлов, - императрица примет-с.
– Не кричи, Алешка! – ответил ему один из его спутников, сбрасывая с богатырских плеч шубу. – Чай не в корчме будешь.

***

В Малом приемном покое, расположившись на высоком кресле, более походящем на трон, восседала великая императрица Екатерина II, внимательно изучая стоящих перед ней мужчин: графа Алексей Орлова, с которым ее связывало столь многое, гордость российской науки, признанную даже чванливой Европой – Михайло Ломоносова, низенького, полноватого, с добродушным лицом и хитрыми глазами – как есть купчина – Венецианского посла сеньора Винченца, и высокого стройного брюнета, по виду более всего напоминающего итальянца или испанца. Несмотря на почтительность, с которой он ее приветствовал, искушенная во властных интригах государыня тотчас поняла, что гость вовсе не испытывает перед нею ожидаемого трепета. И Ее величество крайне сомневалась, что дело тут в том, что прибыл он из Венецианской республики.
Наконец, выдержав паузу, государыня произнесла:
– Михайло Василич, правду Алексей Григорич мне сказывал, будто знаком Вам сей господин? – и она кивнула в сторону брюнета.
– Правду, матушка. Сей господин, сеньор Рикардус, добрый знакомец мой со времен незапамятных.
– Неужто вместе в университетах учились? – удивленно приподняла бровь императрица.
От нее не укрылся их быстрый обмен взглядами. Она нахмурилась, и уже собралась, было, потребовать объяснений, но тут заговорил брюнет:
– Так уж и незапамятных, господин Ломоносов? - небрежным тоном, на вполне сносном русском языке, произнес вдруг иностранец, изрядно удивив Екатерину. И добавил, слегка поклонившись в его сторону, - я не имею счастья обладать такой же ученостью, как господин Ломоносов, но являюсь ее почитателем. А знакомство мы свели в Марбурге.
– Да вы по-нашему разумеете? – это открытие отвлекло государыню от загадочного обмена взглядами. Да и в самом деле, что может быть естественнее: наверняка «знакомство на почве любви к науке» на самом деле являлось встречей двух молодых бузотеров где-то в таверне, а то и с дракой. Не то, о чем стоит поведать самодержице Российской.
Мужчина поклонился с легкой полуулыбкой, напомнившей Екатерине, что «по-нашему» и она сама говорит с легким акцентом. Однако сбить государыню с толку было сложно, и потому, она практически без паузы добавила:
- Так извольте поведать – к чему сия спешка и таинственность?
Его лицо тут же стало серьезным, взгляд сосредоточенным, как будто речь должна была пойти о чем-то, чрезвычайно для него важном:
– Великая государыня, прошу милости и защиты Вашей для земли нашей, терпящей скорби и лишения от Порты Османской.
– А что же за земля сия? Уж не Венеция ли, под чьим гербом по Петербургу ездить изволите?
– Нет, Ваше Величество. Земли моей нет на картах…
– Михайло Василич, правду ли говорит? – пристально глядя на Ломоносова, спросила Екатерина. – Разве карт Российских точнее что есть?
– Государыня… - начал, было, ученый, но Екатерина прервала его взмахом руки и велела:
– Продолжайте, сеньор Рикардус.
– Земля наша известна людям не многим. Малый остров это посреди океана, населения невеликого. Просим заступничества короны Российской перед недругами нашими.
Екатерина несколько минут сидела молча, в задумчивости. Затем, встав, она прошлась по зале и остановилась около окна.
– А что, землю сию и посетить можно? – не оборачиваясь, медленно произнесла она.
– Путь туда труден и долог – тихо ответил Рикардус. – Не всякий корабль достигнуть того Острова сможет.
– Хм… Не всякий, стало быть… Михайло! – Екатерина повысила голос – почто за них просишь, что проку в этом государству Российскому?
– Матушка, - Ломоносов приблизился и продолжил шепотом, глядя на императрицу полным веры и убеждения взглядом. – Ежели турки и союзники их английские тот Остров отыщут… будет большая беда. Для всех, и для государства нашего особливо. Нужно помочь!
– А ежели мы его отыщем? – так же шепотом спросила его Екатерина.
– Не нужно, матушка, нам оное… поверь старику. Прибытку оттуда не будет никакого, а трогать некое не след.
– Хм… - Екатерина на миг задумалась – стало быть, конфликта с турками искать советуешь, чтобы внимание оных отвлечь? Однако помощь эта может нам изрядно стоить. С другой стороны… давно уже след дать укорот нехристям.
– Дела военные, матушка, министрам оставь… - что я в них? Но, прошу тебя и заклинаю, как хранительницу земли Русской, не приведи беды.
– Дело это государственной важности, стало быть, совет держать нужно… митрополита, Апраксина звать – императрица словно думала вслух.
– Матушка, - за спиной Екатерины возник Орлов, прости пса своего, что дерзю… но послушай Михайло Василича… от земли этой беды миру не обраться. Пусть они ее держат. Нужно тотчас решать, ежели надумаешь… времени совсем нет. Посол твой в Порте пишет, что день-два и экспедиция военная отправляется…
– Спешат… ну и мы медлить не станем – Екатерина решительным шагом вернулась к креслу и села в него, приняв царственную осанку.
– Сеньор Риккардо, решение по просьбе Вашей принято… И непростое решение. Вы просите многого, не предлагая короне Российской взамен ничего. Однако мужи государственные, коим доверяю я, просят за Вас сердечно. И клянутся, что дело ваше чрезвычайно важное, да Господу угодное. Империя Российская протянет вам десницу свою, не забывайте же об этом. Ступайте с Богом в обратный путь, и пусть бумагу Вам Орлов выпишет, дабы на каждой заставе лошадей давали, да скорых! Господь да сохранит землю Вашу. А мы сделаем все, что в наших силах.
Брюнет низко поклонился императрице, и лицо его, когда он выпрямился, выражало искреннюю благодарность и уважение, а голос серьезным и торжественным:
– Великая государыня, милость Ваша столь же безмерна, сколь могуч разум. Решение сие судьбы мира изменит, и жизни многие сохранит. Благословенна будет земля Ваша, а правление долгим и славным.
И что-то с том, как он это произнес, сказало Екатерине – так и будет. Решение ее послужит к вящей славе государства Российского, кое почитала она своей новой родиной. Императрица протянула руку для поцелуя, и, приблизившись, Рикардус склонился и коснулся ее губами.
- Glück* - едва заметно шевельнусь губы Екатерины.
- Danke schön** - не поднимая головы, ответил мужчина.
- Вы можете идти, сеньор Рикардус – уже громко произнесла императрица. И добавила, обращаясь к Орлову, - Вели позвать теперь посла Венецианского, давно уже обещана ему аудиенция. Сейчас и приму.
Отпустив руку государыни, брюнет развернулся на каблуках и, сопровождаемый Орловым и Ломоносовым, вышел прочь.

***

– Все ли ты получил, что хотел? – Орлов заметно нервничал.
– Можешь не беспокоиться, твой долг оплачен сполна. – Спокойно ответил Рикардус.
– Я уже давно делаю это не только поэтому. – В голосе Орлова прозвучала легкая обида. - Что теперь?
– Теперь – воевать. Раз вы заденете турок… быть им от вас битыми. Как и должно быть.
– Пока я и брат мой в силе – Россия их не пустит.
– Вот именно… пока вы в силе. Именно для этого вам помогли войти в милость в императрице. – Брюнет улыбнулся, но эта улыбка не коснулась его глаз. – Хорошо, что мы в ней не ошиблись. Удивительная женщина… - добавил он, проигнорировав удивленный взгляд Алексея. – Ладно, время не ждет: готовь бумагу, обещанную Екатериной, мне нужно еще кое с кем перемолвиться.

***

- Твоя помощь неоценима, и жертва огромна, друг мой. Но теперь… ты мог бы вернуться домой, вместе со мной. – Рикардус пристально посмотрел прямо в глаза собеседнику.
- Домой… - мечтательно произнес тот, - как же давно я там не был. Я уже почти забыл, какой он, дом.
- Тебе понравится – тепло ответил брюнет. – Там все так же… хорошо.
- Стар я уже, Рикардус, да и земля эта, меня принявшая, да выпестовшая, стала моим домом. Жена и дочь у меня здесь: им на Остров ходу нет, а самих – как брошу? Нет, друг мой, отправляйся один. Я остаюсь. Присмотрю за Орловыми, да и за Катенькой. Авось, еще и сгожусь.
- Не передумаешь? – и Рикардус положил руку на плечо собеседника.
- Академик российский слов на ветер не бросает – улыбнулся тот. – Прощай, друг. Вряд ли уже свидимся. Это ты у нас вечный, мой же жизненный срок уже, чую, подходит к концу.
Тот кивнул, сжав старику плечо, и быстро направился к дверям, где его уже дожидался с бумагой, опечатанной красным имперским сургучом, граф, милостью Божию, да стараниями Рикардуса, Алексей Орлов. А вслед ему смотрел академик Российский, Михайло Васильевич Ломоносов, рожденный подле маленького российского городка Холмогоры. По крайней мере, так считали его будущие биографы.

_____________________________________________________________________________
* Удачи (нем.)
** Спасибо (нем.)

Неожиданно...
И те самые лоточники.. ага, помню.

Ммм... Кто же тогда устроил революцию в 17 узнаем?