Навигатор
Глава I (в данном сообщении)
Глава II

I

Кельвин открыл глаза от писка сирены. За все это время он привык к нему, и воспринимал как будильник. Забавно, этим «ученым ребятам» точно бы не понравилось такое сравнение.
Он встал с койки, спрыгнул вниз. Почесав небольшую небритость на щеках, он отправился в ванную – сегодня дата окончания его дежурства, 24 декабря. Нужно выглядеть хорошо. Зайдя в ванную, он открыл кран, умыл свое заспанное лицо – оно было таким у него с самого начала дежурства – сначала было непривычно, неудобно. А за все то время, что провел здесь, он уже свыкся с неудобствами. Побрившись. Кельвин натянул комбинезон, что оставил здесь вчера – Радзинский наверняка разворчался бы, если бы это увидел. Зашнуровав ботинки, Кельвин пошел в компьютерный зал - это была комната, с различными приборами десятилетней давности и накрытая сверху геодезическим куполом, из панелей из матового стекла, пропускавших мягкий свет от ярких ламп дневного света, встроенных в стены за куполом.
За столом, на котором стоял тихонько гудящий компьютер Apple II, сидел лысеющий человек, поросший бородой, в роговых очках на носу. Он апатично, даже не смотря на таймер, определяя на слух, сколько осталось времени, стучал по клавишам компьютера опостылевшую, набившую оскомину комбинацию. Кельвин оглянулся на таймер – оставалось всего ничего – две секунды, когда его напарник, ткнул пальцем в кнопку «Execute» - со зловещим шорохом пластиковые таблички с цифрами, обернулись цифрой «108», грозя через определенное время вновь напомнить о себе тревожной музыкой подземелий – назойливым писком. Мужчина откинулся в кресле, уставившись в монитор.
-Радзинский, что это с тобой сегодня?; - спросил Кельвин, вертя в руке чашку с кофе.
-Ничего; - угрюмо буркнул Радзинский; - Ты сегодня заканчиваешь свое дежурство?; - спросил Радзинский, хотя и так знал ответ.
-Да, прошло ровно 540 дней; - отозвался Кельвин.
Радзинский с шумом встал, отпихнул ногой стул – тот откатился и врезался в осциллограф:
-А сколько же мне еще здесь сидеть?; - сказал он скорее сам себе, чем Кельвину, и опустив голову отправился в комнату отдыха. Посмотрев ему вслед, Кельвин качнул головой, не одобряя упаднические настроения Радзинского. Затем, придвинув стул к компьютеру, сел за него и отпив кофе, стал напряжено смотреть на таймер – его последний день на дежурстве, его последний день на станции…

Кельвин сидел на стуле в военной парикмахерской и напряженно смотрел как его черные волосы исчезают под машинкой негра-парикмахера – по сторонам от него сидели такие же ребята, решившие записаться в Морскую Пехоту. Затем, когда их обрили, все эту толпу повели в казармы и велели построиться рядом у своих коек. Дверь в казарму распахнулась, и в помещение казармы ворвался человек пожилого возраста, в безукоризненно выглаженных рубашке и брюках, с ровно сидящей на голове шляпе, в начищенных до блеска черных туфлях – вообщем, все по регламенту. Пройдя быстрым шагом, он замедлил ход, смотря на построившихся рекрутов. Внезапно, он подлетел к одному из них и резко дал ему в живот – тот, согнулся и припал на колени, пытаясь восстановить сбитое дыхание.
-Ты бесхребетный мешок дерьма! Как стоишь ты, когда в помещение вошел старший по званию! Все начинается с этого! Без дисциплины из вас не воспитать настоящих солдат! Встать! Втянуть пузо!; - брызгая слюной во все стороны, оглушительно прокричал он.
Он отошел от ноющего рекрута и, заложив руки за спину, прошелся вдоль рядов.
-Я сержант Хартманн. Я вам не понравлюсь, поскольку я строг – но справедлив. Мне наплевать бедняки вы, или богачи, негры или белые – главное что вы – дерьмо, заготовка из которой я буду лепить настоящих морских пехотинцев. Ты меня понял!; - оглушительно прокричал сержант Кельвину в лицо.
-Сэр, так точно сэр!; - так же громко проорал Кельвин.
Сержант посмотрел в список, затем снова поднял свои безумно вытаращенные глаза и прокричал:
-Рядовой Инмен! Ты убийца?
-Сэр, нет сэр; - Кельвин, сообразил по виду лица сержанта, что сказал не то, что он жаждал услышать; - То есть да сэр!; - торопливо поправился Кельвин.
-Нет? Да?!; - выпучил глаза сержант; - Ты будешь убивать коммунистов! Или ты любишь коммунистов?!
-Нет сэр, я не люблю коммунистов сэр!; - прокричал Кельвин.
-Врешь!; - оглушительно крикнул сержант; - Я воспитаю из тебя убийцу! Ты будешь убивать мужчин-коммунистов, женщин-коммунистов и детей-коммунистов! Повтори!
Кельвин раскрыл рот от удивления. Сержант ударил его в челюсть;- Повтори, кому сказано!
-Вы воспитаете из меня убийцу! Я буду убивать мужчин-коммунистов, женщин-коммунистов и детей-коммунистов!; - проорал Кельвин на всю казарму.
-Отлично; - промолвил сержант, и пройдя вдоль построенных рекрутов, двинулся к выходу из казармы; - За мной!
Кельвин повернулся вместе со всеми, и строй прошагал к выходу…

Кельвин отбил на клавиатуре цифровой ряд, и нажав кнопку, сбросил таймер. Итак, если верить графику дежурств, его смена окончилась. Он встал из-за стола, потянулся и направился в комнату отдыха – там в кресле развалился Радзинский, и что-то мудрил с проектором.
-Чем занимаешься?; - поинтересовался Кельвин, присаживаясь в соседнее кресло.
-Вот, хочу посмотреть «Покорение планеты обезьян»; - Радзинский взглянул на Кельвина поверх очков; - За тобой приедут в восемь?
-Да, у меня еще есть пара часов. Надеюсь, новый, 1993 год встретить на Большой Земле; - ответил Кельвин.
-На твоем месте я бы начал уже паковать чемоданы; - посоветовал Радзинский, вставляя пленку в проектор.
Кельвин посидел несколько минут, посмотрел начальные титры фильма - какие-то обезьяны в разноцветных комбинезонах, прыгающие на фоне урбанистических декораций – титры высветили дату – «Северная Америка, 1991 год» - «Ненамного вымысел отличается от действительности»; - усмехнулся про себя Кельвин, затем встал, и пошел собирать свои личные вещи.
Личных вещей было не очень много. Если честно, их почти не было – все что Кельвин на станции считал своим, было выдано ему «учеными ребятами» - зубная щетка, бритва, ботинки, комплект одежды. Единственное что привез Кельвин с собой на станцию – это книга, «Война и Мир», русского писателя Толстого. Поэтому, процедура упаковки вещей заняла пять минут.
Чтобы не отвлекать Радзинского от созерцания восстания поумневших обезьян, Кельвин решил занять себя привычным делом, за которым он успокаивался и полностью освобождал себя от волнения – он направился к металлической двери, обитой деревянными панелями, прокрутил комбинацию и отворив дверь зашел в оружейную – на полках, в безукоризненном порядке стояли самозарядные винтовки, пистолеты, помповые ружья. Взяв с полки «Калашников», Кельвин начал неспешно разбирать его. Но все равно, какое-то смутное беспокойство не покидало его. Что-то не так. Это не было какое-то конкретное чувство – беспокойство было растворено в воздухе вокруг него. Его отточенные за годы службы в армии чутье и интуиция держали его в напряжении последние несколько дней. Что-то должно произойти. Кельвин закончил сборку автомата и передернул затвор – в любом случае, он готов встретиться с неизвестным – инстинкт солдата и оружие еще никогда его не подводили…

Кельвин лежал на своей сырой солдатской койке – дождь барабанил по брезентовым стенам палатки, мешая сосредоточиться. Как он ненавидел эту вечную жару и влажность, растворенную в воздухе – но это Вьетнам, и за год он уже успел привыкнуть к этому. Кельвин повернул голову – на его тумбочке стоял календарь – сегодня 15 ноября 1968 года. Ему осталось служить еще месяц. Если повезет, Рождество встретит уже дома. Но за все то время, что он провел здесь, он столько увидел и столько совершил. Что ему делать дома? Он не умеет ничего, кроме как убивать по приказам. Может остаться в стране по контракту? Тут его размышления прервал ворвавшийся в палатку солдат:
-Инмен, тебя вызывают.
Кельвин вскочил с кровати, обул ботинки и надев плащ-палатку, вышел из палатки под дождь. Серая пелена застелила все вокруг – Кельвин шел к командному бункеру (вернее сказать – землянке) ориентируясь по памяти. Наконец, он подошел к невысокой насыпи, охраняемой с четырех точек. Он спустился по скользким деревянным ступеньками и постучался в дверь
-Войдете; - глухо раздалось из-за двери.
Кельвин толкнул дверь и зашел внутрь – посередине землянки стоял стол, заваленный картами, за которым сидел капитан; в землянке находилось еще двое незнакомых военных в полосатой форме спецподразделения. Откуда-то сверху капала вода.
Капитан поднял глаза на вошедшего.
-Рядовой Инмен, хочу тебе представить сержанта Дугласа Форда, который возглавляет одно из лучших спецподразделений в нашем полку. К сожалению, из-за высокой смертности у них постоянный недобор личного состава – полковник направил их ко мне, а я в свою очередь, рекомендовал им тебя, Инмен. Ты единственный из твоего взвода, кто выжил в сражении при Прек-Клок. На данный момент ты самый результативный стрелок в батальоне – поэтому я рекомендовал тебя в отряд сержанта Форда. Надеюсь, ты не станешь отказываться; - капитан выпрямился в кресле.
-Я согласен капитан Шеппард; - бодро ответил Кельвин – вот он его шанс на успешную военную карьеру – и он его не упустит.
-Отлично; - капитан достал из кипы бумаг какую-то форму; - Тебе лишь нужно подписать контракт на продление службы на два года.
Кельвин взял протянутую ему ручку и с готовностью расписался на бумаге.
-Отлично; - проговорил сержант Форд; - Спасибо Рэй, что отпустил его.
Капитан Шеппард шутливо козырнул.
-Рядовой Инмен, завтра в 6:00 будьте у ворот арсенала – завтра начнется ваша служба в составе спецподразделения; - обратился сержант Форд к Кельвину; - Идите.
Кельвин накинул капюшон и открыв дверь, вышел на улицу…

Радзинский постучал в косяк двери – Кельвин очнулся от транса – он сидел, уставившись в одну точку, сжимая в руках автомат:
-Кельвин, уже 21:00, а за тобой все еще не подъехали - это подозрительно, раньше они никогда не опаздывали; - доложился Радзинский, смотря на Кельвина из под очков. Кельвин поднял голову – смутное ощущение беспокойства начало всплывать из тумана, контуры обрисовались, превратившись в четко осязаемый комок, который сжался в груди у Кельвина. «Они никогда не опаздывали…»
-Твои версии Радзинский – почему сменщики задержались?; - спросил Кельвин, все-еще сжимая автомат.
Радзинский поправил на носу очки, и скрестив руки сказал только:
-Враги.
Кельвин выдохнул:
-Опять ты за свое – Стю, у тебя паранойя.
Радзинский взвился:
-У меня паранойя? Из-за них произошла авария! Из-за их вмешательства наша работа здесь постоянно находилась под угрозой! Не удивлюсь, если они напали на сменщиков!
-А я думал тебя посадили сюда, потому что виноват в аварии был ты; - парировал Кельвин.
Радзинский ошеломленно посмотрел на него и видимо собирался что-то сказать, но его прервал натужный сигнал из «матюгальника» - Радзинский молча повернулся и ушел нажимать на кнопку.
Кельвин пожал плечами – внутри него происходила борьба – смутные, переплетенные между собой чувства вопили, что Радизнский прав – интуиция солдата никогда не подводила Кельвина. Его рассудок же говорил, что эта задержка могла быть вызвана чем угодно – начиная от спустившего колеса автомобиля, кончая очередным экспериментом «ученых ребят». Кельвин отложил оружие в сторону, взял с полки пистолет и незаметно сунул в карман комбинезона – как раз вовремя – к нем подошел Радзинский.
-Я пойду вздремну Стю, разбудишь в случае чего; - сказал Кельвин, встал и отправился в сторону кровати.

Кельвина разбудил вой сирены. Он встал, и протирая глаза вошел в главную комнату – навстречу ему, из компьютерной комнаты вышел человек в желтом костюме химзащиты. Кельвин застыл – сменщик?
-Что один снеговик сказал другому?; - пролепетал он.
Таинственный гость стянул маску:
-Я не сменщик идиот; - выругался Радзинский, а это был именно он.
Кельвин засунул руку в карман, где лежал пистолет – его начали одолевать смутные сомнения по поводу надежности его напарника:
-Зачем тебе костюм, удрать задумал?; - напряженно спросил он.
Радзинский напрягся и раскрыл рот – затем заметил движение Кельвина.
-Вынь руку из кармана – медленно; - сказал Радзинский, протягивая руку в компьютерную комнату.
Кельвин, держа пистолет в кармане, щелкнул предохранителем – в зловещей тишине щелчок раздался подобно грому:
-Что у тебя там Стю, винтовка?
Радзинский медленно поднял руку – это оказались баллоны с дыхательной смесью.
Кельвин расслабился – пружина внутри него разжалась. Он медленно вынул руку из кармана и поднял в знак добрых намерений.
-Я собираюсь пройтись до Поселка – это займет день, может два – я должен удостовериться, что все в порядке – если это так, то я вернусь со сменщиком – если нет, то…; - тут Радзинский запнулся, неловко забрасывая баллоны со смесью на спину; - ладно, не суть. Главное не проспи сигнал и не забывай вводить себе вакцину; - Радзинский надел дыхательную маску, взял винтовку, перезарядил и пошел к выходу. Кельвин смотрел ему в спину с каким-то смутным ощущением:
-А запасные баллоны взять не хочешь? Тебе же идти два дня; - раздался голос из-за спины Радзинского – тот похолодел – лишь бы он принял это за забывчивость! Радзинский не удосужился просветить Кельвина в том, что «карантин» - ложь, дабы удержать работников станции внутри бетонного склепа. Знание – сила, таков был девиз Радзинского – зная то, что не знает его напарник, он был в более выгодном положении.
-Заболтался – спасибо что напомнил Кельвин; - сказал Радзинский – слава богу, за запотевшей маской не было видно его глаз – Кельвин передал Радзинскому балонны – то забросил их на свободную руку – Кельвин открыл ему шлюз:
-Удачи тебе Стю; - сказал Кельвин.
Радзинский показал большой палец, и закрыл дверь шлюза. – открыв вторую дверь, он оказался на лестнице – тут он сбросил лишние баллоны – поднявшись, он открыл дверь – и вошел в джунгли. Было светло. Стюарт с нетерпением стянул маску и стал жадно глотать теплый и влажный воздух – после душного подземелья Радзинскому казалось, что он попал в рай – яркая зелень, пение экзотических птиц – ему очень редко удавалось выйти наружу. Сбросив с себя костюм и спрятав его в кустах, Радзинский поудобнее перехватил винтовку и ринулся в джунгли…

Кельвин поиграл желваками – он не был уверен в своем напарнике – теперь Кельвин жалел, что так легко отпустил Радзинского – попасться на простейшую уловку – будто бы и не было этих 10 лет в разведке. Кельвин немного постоял у шлюза, затем развернулся и пошел в комнату отдыха – сегодня 25 декабря, он проспал Сочельник – надо же как-то отметить Рождество. Он завернул по пути в кладовую, взял себе коробку с обедом, и сев за стол стал его уплетать, запивая молоком. Но что-то не давало ему покоя – ему казалось, что за ним следят. Кельвин оторвался от еды и оглянулся – его беспокоил неосвещенный коридор – ему казалось, что там что-то шуршит. Кельвин встал, вынул пистолет и вышел в коридор – это просто капала вода. Кельвину стало не по себе – впервые за полтора года он оказался в бункер один. Его не покидало чувство, что за ним следят. Кельвин закрыл глаза и доверился своим инстинктам. Он тщательно посмотрел коридор, вошел назад в комнату отдыха – и тут его внимание привлекла отошедшая от стены панель – Радзинский латал рассыпающийся от времени бункер, как мог, но это он видимо пропустил. Выглядела она подозрительно, поэтому Кельвин решил проверить. Панель была высоко – под самым потолком – Кельвин притащил стремянку и поднялся по ступеням – панель была прямо перед его носом. Кельвин начал ее потихоньку расшатывать, но не удержал и уронил – панель к его удивлению не разбилась. Он поднял глаза и чуть не упал с лестницы – прямо на него смотрел объектив камеры – красный мигающий огонек под объективом показывал, что камера работает и в данный момент снимает его. Кельвин осторожно спустился вниз – значит, за ним ведут наблюдение – зачем? Проверяют, как он исполняет свои обязанности? Кто проверяет? Есть ли еще камеры на станции?
Кельвину показалось, что он лишь одним глазком взглянул за занавес, скрывающий тайны бункера…

Радзинский осторожно шел через джунгли, держась в стороне от дорог – если Враги действительно совершили нападение, то они первым делом возьмут под контроль коммуникации. Радзинский перешел на бег – пот застилал ему глаза. Через несколько метров он понял, что долго так не пробежит – сказывались годы сидения в «бетонном склепе», как он его называл. Радзинский замедлил ход и сверился с ориентирами – сейчас ему лучше выйти на берег – он свернул налево и зашагал в сторону океана. Спустя час Радзинский пробирался по каменистому пляжу. Если добираться по берегу, то до Поселка он доберется быстрее. Здесь кажется надо повернуть в джунгли….или нет? Ах да, вот она, до боли знакомая дорога к станции «Пламя» - Стюарт вспомнил дела давно минувших дней. Кажется…1977 год, он работал на «Пламени» последние деньки…как давно это было! Десять, нет, 15 лет назад! Радзинский на автомате шел вперед, погрузившись в воспоминания. Он тогда фанатично цеплялся за свой проект со станцией «Лебедь», долгих шесть лет терпеливо разрабатывая проект – забыв обо всем, полностью отдавшись идее контроля самого мощного источника энергии на планете! Радзинский вздохнул – кто бы мог предположить, что он проектирует себе тюрьму! Какая ирония – оказаться в ловушке собственных изощренных разработок. Чтобы было тогда, если бы он прислушался к Пьеру и перестал бурить? Радзинский, в глубине души знал, что был не прав, но не мог себе признаться в этом. В конце-концов, пусть не полностью, но цель проекта достигнута – благодаря эффекту электромагнитной индукции, нажимая кнопку, он обеспечивает электроэнергией весь Остров. Удручало лишь то, что именно он должен был сидеть в «склепе» и выполнять обезьянью работу. Незаметно для себя Радзинский вышел к «Пламени». – он спохватился и бросился под куст. Затем осторожно прильнул к оптическому прицелу – станция выглядела покинутой. Радзинский ползком приблизился к деревянному домику. Приблизившись к окну он привстал и заглянул внутрь – странно, оборудование было выключено, на станции никого не было. На сколько он знал, станция никогда не стояла пустой – значит, произошло ЧП. Стюарт развернулся и пошел в сторону Поселка. Что же могло произойти? Персонал станции срочно вызвали в Поселок? А почему выключено оборудование? Как же поддерживается связь с Островом? Неужели через старую радиовышку? Или же они построили новую станцию связи? Радзинский просидел на станции практически безвылазно 12 лет. Его не уведомляли о новых проектах, поскольку Стюарт был разжалован из Главы Исследований до обычного смотрителя станции за его прокол в 1977.
Тем временем, Радзинский вышел из джунглей на поляну – прямо перед ним был звуковой барьер. Ну, с ним то он справится без проблем – Стюарт участвовал в его проектировании, и чтобы деактивировать его, Радзинскому не нужно даже знать постоянно меняющийся код – существовал один постоянный – 316. Его то и ввел Радзинский на цифровой панели – открыв панель, Стюарт отключил барьер – взяв винтовку, он поднялся и рысью бросился в сторону Поселка. Уже стемнело, и ему легко будет пробраться вплотную к домам.
Не дойдя несколько десятков метров до Поселка, Радзинский услышал свист, а затем грохот прямо над своей головой – он припал к земле и прислушался. Снова раздался протяжный свист и взрыв – над его головой заискрились десятки огней. Фейерверки. Видимо в Поселке справляют Рождество. Это могло многое объяснить – задержку сменщиков и то что «Пламя» покинуто. Радзинский было собирался высунуться и присоединиться к празднующим – но что-то внутри него кричало, что этого делать не следует – Стюарт вскинул винтовку и прильнул к прицелу, пытаясь выискать в толпе празднующих знакомее лицо.…Не может быть – Радзинский оторвался от прицела и посмотрел другим глазом, не силясь поверить в увиденное – знакомое лицо он нашел, но это был не тот, кого он ожидал увидеть – в оптическом прицеле плясало лицо Ричарда Алперта!

Продолжение следует...