Утро. Небо затянуто серыми тучами, моросит дождь и не какой надежды на солнце. Все уже привыкли к мерзкой погоде. Прячась в палатках, мало кто решался выйти, разве только чтобы отведать кабана от Локка, которому явно нравилось гулять под дождем.
- Ну вот еще один день прошел зря! - буркнула Шеннон.
Она сидела в своей палатке, чувствуя себя уязвимой, беззащитной без солнца, тихо перебирая вещи. Где-то в глубине сумки лежал кожаный блокнот. Достав его, она открыла первую страницу и там аккуратно лежала фотография. Солнечная, яркая на ней были двое: мужчина и женщина - её родители, они излучали любовь, и от этого снимок становился еще прекрасней. Блокнот был дневником матери Шеннон, она бережно его хранила со дня смерти самого близкого для неё человека. Только маме она могла рассказать все, только мама видела истинное лицо Шеннон, доброе, милое, открытое, искрение. По глазам девушки бежали слезы.
- Мамочка, как мне тебя не хватает!
Она сжала блокнот в руках, но услышав чьи-то шаги, засунула его назад в сумку вместе с болью, вытерла слезы и снова надела маску безразличия.
В палатку зашел Саид.
- Что тебе надо, - грубо произнесла она, все еще вытирая заплаканное лицо.
- Что с тобой? Ты плакала?
- Не твое дело. Что ты хотел?
- Помоги мне с переводом, у Руссо я взял схемы, чертежи...- Саид перебирал бумаги, показывая их Шеннон, но её это мало волновало - мысли были заняты другим. - Но они на французском, а ты единственная на острове его знаешь.
- Я не смогу, я плохо его понимаю, и вообще мне сейчас не до этого. Иди отсюда, - как можно больше злости вкладывая в последнюю фразу.
Она думала, что это поможет, что он уйдет, как уходили все, но Саид аккуратно сложил листки и сел рядом.
- Что-то случилось?
- С чего ты взял!? У меня все замечательно, - буркнула Шеннон и отвернулась. Явно волнуясь.
- Ты плакала..., - утвердил Саид, абсолютно спокойным голосом.
- Я повторяю со мной все в порядке. Уходи.
- Знаешь, тебе не идет эта маска, на самом деле ты другая!
Шеннон удивленно повернулась и заглянула в глаза Саиду. Он смотрел в одну точку и продолжал:
- Ты другая. Зачем ты прячешься в этот кокон, зачем заставляешь всех думать, что ты кукла, которая только и умеет, что красить ногти?
- Ты..., - хотела, было начать Шеннон, но остановилась. Она не посмела ответить ему колкостью.
Саид первый, кто заговорил с ней вот так, кто воспринял её всерьез и хотел получить вполне открытый ответ, она не знала, что ему сказать. После смерти матери, она ни кому не доверяла, боясь непонимания, а ведь он прав все видели в ней глупую, бездушную эгоистку, даже Бун, знающий ее с детства.
- Ты можешь мне доверять, рассказать все то, что чувствуешь, поделиться болью.
Он заглянул ей в глаза. Они были большими и глубокими, но прежнего, озорного огонька уже не было, а было отчаяние, боль, которая изнутри съедала Шеннон, она устала, устала мучатся...
Девушка вскочила и бросилась бежать. Дождь лил как из ведра. Огромные капли падали на без того мокрое от слез лицо Шеннон. Спотыкаясь и падая в грязь, она бежала дальше, не зная куда, от кого и зачем. Ей было не важно - лишь бы остаться одной, лишь бы убить в себе то, что терзало, ей хотелось убить всех, кто смеялся, издевался над ней. Вдруг она остановилась, осознав то, что во всех бедах, во всех слезах, во всем виновата только она. По сути, главным человеком, который издевался над ней, была она сама. Шеннон стояла посреди джунглей и смотрела на темное серое небо - это была ее душа. Мрачная, не видевшая прозрения, не знавшая любви душа... Кругом были деревья, они шумели, поддаваясь ветру, и мысли становились все четче, все решительнее, но и боль резала словно ножом, то бескрайние небо в теле девушки.
Она ринулась с места, все дальше и дальше отдаляясь от лагеря, бежала с новыми, непонятными силами, бежала, и, остановившись во второй раз, увидела совершенно другую картину.
Обрыв.
Шеннон стояла на краю обрыва. Океан бушевал, и волны с громким шумом бились о скалы. Именно так ныла ее рана.
Прокручивая в памяти свою недолгую жизнь, девушка вытерла слезы, закрыла глаза и бросилась вниз. Она летела, летела, и ей было хорошо, вдруг боль ушла, и стало так спокойно, мысли отступали, давая волю чувствам. А чувствовала Шеннон только огромное облегчение и свободу, которой всегда не хватало.
Она слилась с водой, и течение уносило ее дальше в океан. Открыв глаза, девушка увидела маму, то лицо, которое всплывало в детских воспоминаниях, больше не было размытым. Перед ней стояла безумно красивая женщина с приятной улыбкой, ее глаза были наполнены нежностью и любовью. Протянув руку дочери, она произнесла слегка мелодичным голосом:
- Милая, теперь ты будешь счастлива!
Шеннон протянула руку и перестала дышать.

В первые за несколько дней выглянуло красивое яркое солнце. Солнце, озарив все вокруг, каждым лучиком проникая в души людей, вселяло надежду, спокойствие и веру. Веру в то, что каждый найдет, что искал.