Сознание человека многопланово. Можно сказать, что двойники - это части единого
сознания, способные действовать независимо друг от друга. Объемы действий,
доступные различным двойникам существенно различны и зависят от того спектра
энергий, в котором проявлен двойник.
Человек может развить свое сознание до стадии, на которой он будет способен слышать
и видеть своих двойников и двойников других людей, как в сновидении, так и в
бодрствующем состоянии (пример, Херли)...Далее, сознание двойников может
сливаться с ФРОНТАЛЬНЫМ (общим для всех) сознанием - сначала на короткое
время, а потом и постоянно - и этот процесс является ключом к скачкообразному
изменению энергетического потенциала человека - в момент слияния сознаний,
все знания и все силы двойника объединяются с сознанием человека (точнее
сказать, перестают быть РАЗДЕЛЕННЫМИ) - и человек понимает, что он стал
совершенно другим. В принципе, слияние всех аспектов своего сознания -
основная задача человека, стремящегося к постижению реальности и свободе.
(По Кастанеде) ВОТ ЕЩЕ В ЧЕМ СМЫСЛ АЛЬТА...

Илья Варшавский

ОТ ИЛЬИ

Хранитель Времени был тощ, лыс и высокомерен. На его лице навсегда
застыло выражение, какое бывает у внезапно разбуженного человека.
Сейчас он с явным неодобрением глядел на мужчину лет тридцати,
расположившегося в кресле напротив стола. Мощные контактные линзы из
синеватого стекла придавали глазам незнакомца необычную голубизну и блеск.
Это раздражало Хранителя, он не любил ничего необычного.
Посетитель обернулся на звук открывшейся двери. При этом два блика -
отражение света настольной лампы - вспыхнули на поверхности линз.
Хранитель, не поворачивая головы, процедил:
- Принесите мне заявление... э...
- Курочкина, - подсказал посетитель, - Курочкина Леонтия Кондратьевича.
- Курочкина, - кивнул Хранитель, - вот именно Курочкина. Я это и имел в
виду.
- Сию минуту! - Секретарша осторожно прикрыла за собой дверь.
Курочкин вынул из кармана куртки пачку сигарет и зажигалку.
- Разрешите?
Хранитель молча указал на пепельницу.
- А вы?
- Не курю.
- Никогда не курили? - спросил Курочкин просто так, чтобы заполнить
паузу.
- Нет, дурацкая привычка!
- Гм... - Гость поперхнулся дымом.
Хранитель демонстративно уткнулся носом в какие-то бумаги.
"Сухарь! - подумал Курочкин. - Заплесневевшая окаменелость. Мог бы быть
повежливее с посетителями".
Несколько минут он с преувеличенной сосредоточенностью пускал кольца.
- Пожалуйста! - Секретарша положила на стол Хранителя синюю папку с
надписью: "Л.К.Курочкин". - Больше ничего не нужно?
- Нет, - ответил Хранитель, не поднимая головы. -Там, в приемной, еще
кто-нибудь есть?
- Старушка, которая приходила на прошлой неделе. Ее заявление у вас.
- Экскурсия в двадцатый век?
- Да.
Хранитель поморщился, как будто у него внезапно заболел зуб.
- Скажите, что сейчас ничего не можем сделать. Пусть наведается через
месяц.
- Она говорит... - неуверенно начала секретарша.
- Я знаю все, что она говорит, - раздраженно перебил Хранитель. -
Объясните ей, что свидания с умершими родственниками Управление
предоставляет только при наличии свободных мощностей. Кроме того, я занят.
Вот тут, - он хлопнул ладонью по папке, - вот тут дела поважнее.
Можете идти.
Секретарша с любопытством взглянула на Курочкина и вышла.
Хранитель открыл папку.
- Итак, - сказал он, полистав несколько страниц, - вы просите
разрешения отправиться в... э... в первый век?
- Совершенно верно!
- Но почему именно в первый?
- Здесь же написано.
Хранитель снова нахмурился:
- Написано - это одно, а по инструкции полагается личная беседа.
Сейчас, - он многозначительно взглянул на Курочкина... - вот сейчас мы
и проверим, правильно ли вы все написали.
Курочкин почувствовал, что допустил ошибку. Нельзя с самого начала
восстанавливать против себя Хранителя. Нужно постараться увлечь его своей
идеей.
- Видите ли, - сказал он, стараясь придать своему голосу как можно
больше задушевности, - я занимаюсь историей древнего христианства.
- Чего?
- Христианства. Одной из разновидностей религии, некогда очень
распространенной на Земле. Вы, конечно, помните: инквизиция, Джордано
Бруно, Галилей.
- А-а-а, - протянул Хранитель, - как же, как же! Так, значит, все они
жили в первом веке?
- Не совсем так, - ответил ошарашенный Курочкин. - Просто в первом веке
были заложены основы этого учения.
- Джордано Бруно?
- Нет, христианства.
Некоторое время Хранитель сидел, постукивая пальцами о край стола.
Чувствовалось, что он колеблется.
- Так с кем именно вы хотите там повидаться? - прервал он, наконец,
молчание.
Курочкин вздрогнул. Только теперь, когда дело подошло к самому
главному, ему стала ясна вся дерзость задуманного предприятия.
- Собственно говоря, ни с кем определенно.
- Как?! - выпучил глаза Хранитель. - Так какого черта?..
- Вы меня не совсем правильно поняли! - Курочкин вскочил и подошел
вплотную к столу. - Дело в том, что я поставил себе целью получить
неопровержимые доказательства... ну, словом, собрать убедительный
материал, опровергающий существование Иисуса Христа.
- Чье существование?
- Иисуса Христа. Это вымышленная личность, которую считают
основоположником христианского учения.
- Позвольте, - Хранитель нахмурил брови, отчего его лоб покрылся
множеством мелких морщин. Как же так? Если тот, о ком вы говорите, никогда
не существовал, то какие же можно собрать доказательства?
- А почему бы и нет?
- А потому и нет, что не существовал. Вот мы с вами сидим здесь в
кабинете. Это факт, который можно доказать. А если б нас не было, то и
доказывать нечего.
- Однако же... - попытался возразить Курочкин.
- Однако же вот вы ко мне пришли, - продолжал Хранитель. - Мы с вами
беседуем согласно инструкции, тратим драгоценное время. Это тоже факт.
А если бы вас не было, вы бы не пришли. Мог ли я в этом случае сказать,
что вы не существуете? Я вас не знал бы, а может, в это время вы бы в
другом кабинете сидели, а?
- Позвольте, позвольте! - вскричал Курочкин. - Так же рассуждать
нельзя, это софистика какая-то! Давайте подойдем к вопросу иначе.
- Как же иначе? - усмехнулся Хранитель. - Иначе и рассуждать нельзя.
- А вот как. - Курочкин снова достал сигарету и на этот раз закурил, не
спрашивая разрешения. - Вот я к вам пришел и застал вас в кабинете.
Так?
- Так, - кивнул Хранитель.
- Но могло бы быть и не так. Я бы вас не застал на месте.
- Если б пришли в неприемное время, - согласился Хранитель. - У нас тут
на этот счет строгий порядок.
- Так вот, если вы существуете, то секретарша мне бы сказала, что вы
просто вышли.
- Так...
- А если бы вас не было вообще, то она и знать бы о вас ничего не могла.

- Вот вы и запутались, - ехидно сказал Хранитель. - Если б меня вообще
не было, то и секретарши никакой не существовало бы. Зачем же секретарша,
раз нет Хранителя?
Курочкин отер платком потный лоб.
- Неважно, - устало сказал он, - был бы другой Хранитель.
- Ага! - Маленькие глазки Хранителя осветились торжеством. - Сами
признали! Как же вы теперь будете доказывать, что Хранителя Времени не
существует?
- Поймите, - умоляюще сказал Курочкин, - поймите, что здесь совсем
другой случай. Речь идет не о должности, а о конкретном лице. Есть
евангелические предания, есть более или менее точные указания времени, к
которым относятся события, описанные в этих преданиях.
- Ну, и чего вам еще нужно?
- Проверить их достоверность. Поговорить с людьми, которые жили в это
время. Важно попасть именно в те годы. Ведь даже Иосиф Флавий...
- Сколько дней? - перебил Хранитель.
- Простите, я не совсем понял...
- Сколько дней просите?
Курочкин облегченно вздохнул.
- Я думаю, дней десять, - произнес он просительным тоном. - Нужно
побывать во многих местах, и, хотя размеры Палестины...
- Пять дней.
Хранитель открыл папку, что-то написал размашистым почерком и нагнулся
к настольному микрофону:
- Проведите к главному хронометристу на инструктаж!
- Спасибо! - радостно сказал Курочкин. - Большое спасибо!
- Только там без всяких таких штук, - назидательно произнес Хранитель,
протягивая Курочкину папку. - Позволяете себе там черт знает что, а с нас
тут потом спрашивают. И вообще воздерживайтесь.
- От чего именно?
- Сами должны понимать. Вот недавно один типчик в девятнадцатом веке
произвел на свет своего прадедушку, знаете, какой скандал был?
Курочкин прижал руки к груди, что, по-видимому, должно было изобразить
его готовность строжайшим образом выполнять все правила, и пошел к двери.
- Что ж вы сразу не сказали, что вас направил товарищ Флавий? - крикнул
ему вдогонку Хранитель.

В отличие от Хранителя Времени создатель наградил главного хронометриста
таким количеством волос, что часть из них, не уместившаяся там, где ей
положено, прозябала на ушах и даже на кончике носа. Это был милейший
человек, излучавший доброжелательность и веселье.
- Очень рад, очень рад! - сказал он, протягивая Курочкину руку. - Будем
знакомы. Виссарион Никодимович Плевако.
Курочкин тоже представился.
- Решили попутешествовать? - спросил Виссарион Никодимович, жестом
приглашая Курочкина занять место на диване.
Курочкин сел и протянул Плевако синюю папку.
- Пустое! - сказал тот, небрежно бросив папку на стол. - Формальности
обождут! Куда же вы хотите отправиться?
- В первый век.
- Первый век! - Плевако мечтательно закрыл глаза. - Ах, первый век!
Расцвет римской культуры, куртизанки, бои гладиаторов! Однако же у вас
губа не дура!
- Боюсь, что вы меня не совсем правильно поняли, - осторожно заметил
Курочкин. - Я не собираюсь посещать Рим, моя цель - исторические
исследования в Иудее.
- Что?! - подскочил на стуле Плевако. - Вы отправляетесь в первый век и
не хотите побывать в Риме? Странно!.. Хотя, - прибавил он, пожевав в
раздумье губами, - может, вы и правы. Не стоит дразнить себя. Ведь на те
несколько жалких сестерций, которые вам здесь дадут, не разгуляешься.
Впрочем, - он понизил голос до шепота, - постарайтесь прихватить с собой
несколько бутылок пшеничной. Огромный спрос во все эпохи. Только... -
Плевако приложил палец к губам. - Надеюсь, вы понимаете?
- Понимаю, - сказал Курочкин. - Однако мне хотелось бы знать, могу ли я
рассчитывать на некоторую сумму для приобретения кое-каких материалов,
представляющих огромную историческую ценность.
- Например?
- Ну хотя бы древних рукописей.
- Ни в коем случае! Ни в коем случае! Это как раз то, от чего я должен
вас предостеречь во время инструктажа.
Лицо Курочкина выражало такое разочарование, что Плевако счел себя
обязанным ободряюще улыбнуться.
- Вы, наверное, первый раз отправляетесь в такое путешествие?
Курочкин кивнул.
- Понятно, - сказал Плевако. - И о петле гистерезиса ничего не слыхали?
- Нет, не слышал.
- Гм... Тогда, пожалуй, с этого и нужно начать. - Плевако взял со стола
блокнот и, отыскав чистую страницу, изобразил на ней две жирные точки.
Вот это, - сказал он, ткнув карандашом в одну из точек, - состояние
мира в данный момент. Усваиваете?
- Усваиваю, - соврал Курочкин. Ему не хотелось с места в карьер
огорчать такого симпатичного инструктора.
- Отлично! Вторая точка характеризует положение дел в той эпохе,
которую вы собираетесь навестить. Согласны?
Курочкин наклоном головы подтвердил свое согласие и с этим положением.
- Тогда можно считать, - карандаш Плевако начертил прямую, соединяющую
обе точки, - можно считать, что вероятность всех событий между данными
интервалами времени лежит на этой прямой. Образно выражаясь, это тот путь,
по которому вы отправитесь туда и вернетесь обратно. Теперь смотрите:
предположим, там вы купили какую-то рукопись, пусть самую никчемную, и
доставили ее сюда. Не правда ли?
- Да, - сказал заинтересованный Курочкин, - и что же?
- А то, что эту рукопись археологи могли разыскать, скажем, лет сто
назад. - Плевако поставил крестик на прямой. - О ней были написаны научные
труды, она хранится в каком-то музее и так далее. И вдруг, хлоп! Вы
вернулись назад и притащили ее с собой. Что это значит?
- Минуточку! - сказал Курочкин. - Я сейчас соображу.
- И соображать нечего. Вся цепь событий, сопутствовавших находке
рукописи, полетела вверх тормашками, и сегодняшнее состояние мира
изменилось. Пусть хоть вот настолько, - Плевако намалевал еще одну точку
рядом с первой. - Как это называется?
- Постойте! - Курочкин был явно обескуражен. Ему никогда не приходилось
раньше думать о таких вещах.
- А называется это петлей гистерезиса, - продолжал Плевако, соединяя
линией крестик с новой точкой. - Вот здесь, внутри этой петли, существует
некая неопределенность, от которой можно ожидать всяких пакостей. Ну как,
убедились?
- Убедился, - упавшим голосом сказал Курочкин...